21 [июня]

Тарас Шевченко

Вперед, вперед, моя исторья,

Лицо нас новое зовет.

У кого что болит, тот о том и говорит. Сегодня вечером, возвращаясь из огорода в укрепление вместе с комендантом, он мне в сотый раз повторил со всевозможными подробностями историю о коварном друге своем, некоем полковнике Киреевском. Полковник этот Киреевский, как видно, птица высшего полета, а по словам коменданта, настоящий аристократ. А что он птица высокого полета, это я заключаю по тому, что он служил чиновником особых поручений при графе В.А. Перовском и был с ним в весьма близких отношениях. Следовательно, это не какая-нибудь шваль, а человек с достоинством. Потому что такой вельможа, как граф Перовский, какую-нибудь шваль к себе и в прихожую не допустит. А следущее дело показывает, что г[раф] П[еровский] весьма неразборчив на своих приближенных и допускает к себе приближает к своей высокой персоне именно шваль. Да еще какую шваль? Самую грязную, кабашную шваль, прикрытую полковничьим мундиром и 600-ми крепостных душ.

История такого содержания. Ираклий Александрович Усков (наш комендант), будучи б[лизко?] хорошо знаком в Оренбурге с помянутым полковником и аристократом Киреевским, просил его, когда он выехал в Петербург, просил он его и лично и письмом из Новопетровского укрепления как в некотором роде химика и знатока фотографического дела. Просил выслать ему из Петербурга камеру со всем необходимым для фотографии. Киреевский изъявил (тоже письмом) самую обязательную готовность услужить другу. И потребовал на эту услугу 350 рублей серебром. Деньги тотчас же были посланы (в сентябре прошлого года). Получено также весьма дружеское письмо о получении этой суммы, с означением месяца и даже числа, в которое непременно получится помянутая камера с прибором и со всеми необходи[мы]ми химическими солями. Тем все и кончилось. Благородный, обязательный друг как в воду канул. Ираклий Александрович между бесконечными предположениями решил, что друг его отправился на пр[огулку?] пароходе Харона прогуляться в Елисейском парке. Другой причины его молчания и подозревать нельзя. Но чтобы убедиться в этой непреложной истине, я написал, по просьбе Ираклия Александровича, в Петербург приятелю своему Марковичу, чтобы он разведал и сообщил мне, что случилось с таким-то полковником Киреевским. От Марковича еще известие не получено. А из «Русского инвалида» видно, что обязательный друг в[ыехал?] мая 16 выехал из Петербурга в Москву. А из Оренбурга уведомляют коменданта, что полковник Киреевский принят новым генерал-губернатором Катениным, тоже в чиновники по особым поручениям, но по домашним обстоятельствам подал в отставку. Из всего этого оказывается, что помещик 600 душ крестьян, аристократ, наперсник г[рафа] П[еровского], по[лковник] наконец, полковник Киреевский – подлец и негоднейшая тряпка.

Я Ираклий Александрович дает мне форменную доверенность получить обратно от Киреевского эти деньги; я охотно готов услужить ему, если не удастся добром и миром, то, делать нечего, бесконечными стезями закона. Во всяком случае я буду очень рад, если удастся мне эта сомнительная операция.

Сегоднишним же числом мне хочется записать, или, как зоологи выражаются, определить еще одно отвратительное насекомое. Но как бы не напичкать мой журнал этой негодной тварью до того, что и порядочному животному в нем места не останется. А впрочем, ничего, это миниатюрное насекомое места немного требует. Это двадцатилетний юноша, сын статского советника Порциенка. Следовательно, тоже птица не низкого полета.

Примітки

Вперед, вперед, моя исторья… – Рядки з «Євгенія Онегіна» О.С. Пушкіна (глава VI).

…вместе с комендантом… – Усков Іраклій Олександрович (1810– 1882) – комендант Новопетровського укріплення з 1853 р., майор. Усупереч царській забороні дав Шевченкові можливість писати й малювати, розкрив перед ним двері свого дому, намагався звільнити від муштри.

…некоем полковнике Киреевском. – Киреєвський Ілля Олександрович – чиновник особливих доручень при оренбурзькому і самарському генерал-губернаторі. Особисто не знайомий з Киреєвським, Шевченко знав про нього з розповідей І. О. Ускова та інших.

…отправился на пароходе Харона прогуляться в Елисейском парке. – Тобто помер. Харон у грецькій міфології – перевізник душ померлих через річку підземного царства; Єлисейські поля – місце перебування блаженних у потойбічному світі.

…написал… приятелю своєму Марковичу… – Йдеться про лист до А.М. Маркевича від 22 квітня 1857 р. Маркевич Андрій Миколайович (1830–1917) – громадський діяч, юрист, музикант; син Миколи Андрійовича Маркевича (1804–1860), українського історика, письменника й етнографа. Тим же проханням попіклуватися про одержання фотоприладдя для І.О. Ускова Шевченко тоді ж, крім А.М. Маркевича, турбував листом від 30 липня 1857 р. і М.М. Лазаревського.

«Русский инвалид» – російська військова газета, що виходила в Петербурзі в 1813–1917 рр. Шевченко на засланні читав цю газету. У літературному додатку до газети від 17 березня 1857 р. надруковано вірш «Заворожи мені, волхве…» (під назвою «Пустка», без прізвища автора).

…принят новым генерал-губернатором Катениным… – Катенін Олександр Андрійович (1803–1860) – після В.О. Перовського з квітня 1857 р. оренбурзький і самарський генерал-губернатор, командир Окремого Оренбурзького корпусу.

…сын статского советника Порциенка. – Порцієнко (Порцьянко) Юліан Антонович (1827–?), рядовий 1-го лінійного батальйону Окремого Оренбурзького корпусу, син статського радника з Мінської губернії Антона Івановича Порцьянка. У Новопетровське укріплення прибув не пізніше першої половини 1854 р. «на перевиховання».

Л. Н. Большаков (за участю Н. О. Вишневської)