Начальная страница

Тарас Шевченко

Энциклопедия жизни и творчества

?

12 июля

Тарас Шевченко

Варіанти тексту

Опис варіантів

Одиннадцатым нечетным, но счастливым для меня числом кончился первый месяц моего журнала. Какой добрый гений шепнул мне тогда эту мысль? Ну, что бы я делал в продолжение этого минувшего бесконечно длинного месяца? Хотя и это занятие мимоходное, но все-таки оно отнимает у безотвязной скуки несколько часов дня. А это важная для меня теперь услуга. В первые дни не нравилось мне это занятие, как не нравится всякое занятие, пока мы его себе не усвоим, не смешаем его с нашим насущным хлебом. Сначала я принимался за свой журнал, как за обязанность, как за пунктики, как за ружейные приемы. А теперь, и особенно с того счастливого дня, как завелся я медным чайником, журнал для меня сделался необходимым, как хлеб с маслом для чая. И не случись этого несносного ожидания, этого тягостного бездействия, мне бы в голову никогда не пришло обзавестись этой эластической мебелью, на которой я теперь каждое [утро] так безмятежно отдыхаю. Справедливо говорится: нет худа без добра.

Сегодня утром, записавши счастливое одиннадцатое число, я вздумал попробовать ветчины собственного приготовления. Для этого я выпил фундаментальную рюмку водки, закусил молодой редькой, потом уже приступил к собственному произведению. Ветчина оказалась превосходною, свежею, несмотря на то, что приготовлена еще в генваре месяце. Первого генваря текущего года получил я первое радостное письмо из Петербурга от графини Толстой. И с того же дня начал готовиться в дорогу. Так как путешествовать мне предстояло, может быть, и теперь еще предстоит по серебряным берегам Урала, где благочестивые уральцы, а особенно уралки, нашему брату [не]раскольнику воды напиться не дадут, то я и заготовил для трудного пути сей необходимый копченый продукт. Не знаю, чем восхищается в уральцах этот статистико-юмористик и вдобавок враль Небольсин? Грязнее, грубее этих закоренелых раскольников я ничего не знаю. Соседи их, степные дикари киргизы, тысячу раз общежительнее этих прямых потомков Сеньки Разина. А помянутый враль в восторге от их общежития и мнимого гостеприимства. Верно, ему пьяному в грязном погребке диктовал какой-нибудь Железнов статейку под названием «Уральские казаки», а он под веселую руку записал да и посвятил еще В. И. Далю. Бессовестны, вредны и подлы, наконец, такие списатели.

Попробовавши дорожного продукта и найдя оный более нежели удовлетворительным, я самодовольно успокоился под своей фавориткою вербою и принялся за Либельта. Он сегодня мне решительно нравится. Или он в самом деле хорош, или он мне только кажется таким потому, что мне вот уже другой день даже вовсе непривлекательные предметы кажутся привлекательными. Блаженное состояние. Либельт, например, весьма справедливо замечает и высказывает эту, правда, не совсем моложавую истину, коротко, изящно и ясно, что религия и древних и новых народов всегда была источником и двигателем изящных искусств. Это верно. А вот это так не совсем. Он, например, человека-творца в деле изящных искусств вообще, в том числе и в живописи, ставит выше натуры. Потому, дескать, что природа действует в указанных ей пред[елах] неизменных пределах, а человек н[ичем] человек-творец ничем не ограничен в своем создании. Так ли это? Мне кажется, что свободный художник настолько же ограничен окружающею его природою, насколько природа ограничена своими вечными, неизменными законами. А попробуй этот свободный творец на волос отступить от вечной красавицы природы, он делается богоотступником, нравственным уродом, подобным Корнелиусу и Бруни. Я не говорю о дагеротипном подражании природе. Тогда бы не было искусства, не было бы творчества, не было бы истинных художников, а были бы только портретисты вроде Зарянка.

Великий Брюллов черты одной не позволял себе провести без модели, а ему, как исполненному силою творчества, казалось бы это позволительным. Но он, как пламенный поэт и глубокий мудрец-сердцеведец, облекал свои выспренные светлые фантазии в формы непорочной вечной истины. И потому-то его идеалы, полные красоты и жизни, кажутся нам такими милыми, такими близкими, родными.

Либельт сегодня мне решительно нравится. В продолжение десяти лет я, кроме степи степи и казармы, ничего не видел и, кроме солдатской рабской речи, ничего не слышал. Страшная, т[яжелая?] убийственная проза. И теперь случайный собеседник Либельт – самый очаровательный мой собеседник. Искренняя, сердечная бл[агодарность] моя благодарность унтер-офицеру Кулиху.

Как начался приятно, так и кончился этот второй для меня день приятно. Вечер был тихий, прекрасный. Для моциону я обошел два раза укрепление. Начал было и третий обход, только у второй батареи остановил меня уральский казак своею старинной песней про Игнашу Степанова сына Булавина. Первый стих песни мне чрезвычайно нравится:

Возмутился наш батюшка,

Славный тихий Дон,

От верховьица вплоть до устьица.

Эта песня, собственно, донская, но она усвоена и уральцами как братьями по происхождению. Я немало удивился, услышав в первый раз здесь эту песню, потому что приходящие сюда ура[льцы] на службу уральцы большею частию народ бывалы[й] в Москве и в Петербурге и поют все модные нежные романсы, захваченные ими в салонах на Козихе и в Мещанских и Подьяческих улицах. Так я немало удивился, услыхав этого отступника от закона моды.

С удовольствием слушал я незримого певца, пока он замолчал и, вероятно, заснул, чему и я благоразумно последовал. На рассвете приснилося мне, будто бы приеха[л] в Новопетровское укрепление фельдмаршал Сакен вместе с другом своим митрополитом киевским Евгением и потребовал меня к себе. Но так как у меня не оказалось солдатского облачения, кроме шинели, и то без эполет, то пока нашивали эполеты, я проснулся. И был сердечно рад этой неудаче.


Примітки

первое радостное письмо из Петербурга от графини Толстой. – Мається на увазі лист А.І. Толстої від 8 жовтня 1856 р., в якому вона писала: «Надеюсь в скором времени дать Вам весть, а может быть и увидеться с Вами лично…» [Листи до Тараса Шевченка. – С. 75].

Небольсін Павло Іванович (1817–1893) – історик-етнограф, географ і літератор, один з організаторів Російського географічного товариства. У 1850–1855 рр. за дорученням Російського географічного товариства здійснив подорож у казахські степи і прикаспійські райони для вивчення торговельно-промислових зв’язків Росії з Середньою Азією, виїздив у найвіддаленіші місця Оренбурзької губернії, зокрема на Мангишлак. Результати мандрівок відображені в його книжках «Рассказы проезжего» (1854) і «Очерки торговли России со Средней Азией» (1856). Нарис Небольсіна «Уральцы», присвячений В.І. Далю, друкувався в журналі «Библиотека для чтения» (1855. – № 4, 5).

Железнов Йосафат Гнатович (1824–1863) – російський етнограф та історик. Ідеалізував побут уральських козаків. У 50-х роках XIX ст. його нариси друкувалися у виданнях «Москвитянин», «Библиотека для чтения», «Отечественные записки» й були видані окремою книжкою «Уральцы. Очерки быта уральских казаков», ч. 1–2 (М., 1858). Негативне ставлення Шевченка до праць Й. Желєзнова та П. Небольсіна викликане ідеалізацією в них консервативних рис побуту уральського козацтва.

Дагеротипія – спосіб фотографування на металевій пластинці, покритій йодистим сріблом. Назва походить від прізвища одного з винахідників фотографії, французького художника Дагера Луї-Жака-Манде (1787– 1851).

Зарянко Сергій Костянтинович (1818–1870) – російський художник, учень О.Г. Венеціанова; портрети його роботи відзначалися дагеротипною точністю відтворення зовнішніх рис оригіналу.

Игнашу Степанова сына Булавина. – Булавін Кіндрат Панасович (бл. 1660–1708) – один з отаманів Донського козацького війська. У 1707–1708 рр. став на чолі повстання проти Петра І, що, крім Дону, охопило Лівобережну й Слобідську Україну. В старовинній пісні, почутій поетом (але не наведеній у щоденнику), він – Ігнатій; мав товариша – Ігната Некрасу.

Сакен Фабіан Вільгельмович (1752–1837) – генерал-фельдмаршал, командував 1-ю армією, розташованою в Україні, штаб якої був у Києві.

Євгеній Болховитінов (1767–1837) – київський митрополит (з 1822 р.), історик і бібліограф.

Л. Н. Большаков (за участю Н. О. Вишневської)