№ 327 1847 р. березня, не пізніше 30. – Додаткове зізнання M. I. Костомарова в Києві

Вдобавок к прежнему своєму показанию, желая искренностью очистить свою совесть и не оставить в душе своей ничего скрытого, я считаю долгом присовокупить следующее: в бытность на Волыни достал я на польском языке написанное сочинение с примесью малороссийского, приписываемое какому-то из польских эмигрантов из Украины, которое я тогда перевел, а впоследствии заметил, читая Мицкевичеву «Pielgrzymku», что оно нечто иное как сколок, из любопытства переписал его в другой раз с намерением добиться, польская ли, Мицкевичева, валедка появилась прежде малороссийской или последняя.

Это сочинение одно из тех, которое и в стихах и в прозе распускали поляки для возмущения украинцев во время своего мятежа и отличается во многих местах едким и гнусным тоном не только против царствующей власти, но и против идеи власти вообще. Держа его для себя, я имел неосторожность давать его Гулаку, в чем считаю себя виновным. Что касается до колец, то что они не сделаны были с целью символическою, это можно видеть из того, что у мастера Констосе […] [622] сделано было их не более двух или трех с такою же целью, с какою делают кольца с именами святых, напр[имер], великомученицы Варвары.

Н. Костомаров

Ч. III, арк. 9. Автограф.

Ч. III, арк. 10 – 11. Копія.

Опубл.: Збірник пам’яти Тараса Шевченка. – С. 115.

Примітки

622. Прізвище нерозбірливе.

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 1, с. 246 – 248.