№ 76 1847 р. липня 26. – Лист О. М. Куліш до О. Ф. Орлова з проханням помилувати П. О. Куліша і дозволити йому після звільнення служити в одній з південних губерній

Ваше сиятельство милостивый государь!

Благодетельное участие, принятое вами в болезни мужа моего, убедило меня, что доброта души вашей не оставляет на произвол горя и печали имевших несчастие впасть, по молодости и неопытности в заблуждение, а соизволение всемилостивейшего монарха нашего на перевод его в больницу дает мне смелость надеяться, что вина моего мужа не отвратила от него милосердия царского. Чувствуя вполне великость благодеяния нам оказанного, я осмеливаюсь постигнуть божественную мысль правительства, определившего себе высокую и благую цель: не мерой строгости поправлять молодое, но погнувшееся от неимения надлежащей опоры дерево, а отеческой заботливостью и попечением пересоздать его и сделать способным приносить плоды добрые. Что же, как не милосердие и благость, может сильнее действовать на человека, могущего исправиться от заблуждений своих, и лучше навести его на путь истинный? Благодетельная цель эта, могу смело сказать, уже совершенно достигнута.

Муж мой без жалоб, с терпением христианина, сознающего вину свою и вполне раскаявшегося в заблуждениях молодости, переносит свое заключение и ждет дня освобождения, чтобы усердием и ревностию в исполнении новых своих обязанностей доказать чистосердечное раскаяние, убедить, что семена добра пали не на бесплодную почву и выразить тем глубочайшую свою благодарность, а я, как женщина и жена, не могу оставаться долее безмолвною и хладнокровною зрительницею быстро разрушающегося здоровья его. И бог бы наказал меня, если бы я не обратилась к вам с просьбой, имея столько доказательств христианской доброты высокой души вашей.

Не медицинские пособия могут врачевать недуги душевные: уверенность, что милосердие государя победило справедливый гнев его, скорое освобождение из заключения и свежий воздух могли бы еще, кажется, восстановить здоровье мужа моего, расстроенное четырехмесячным арестом и еще более тяжким гнетом мучений душевных, а без этого бог весть, что будет с ним, в особенности же, если он останется надолго в комнате, куда долетают беспрестанно болезненные стоны и неистовые вопли несчастных умалишенных, со всех сторон окружающих его.

Скорое отправление в Вологду было бы уже для нас величайшею милостию, но если возможно вашему сиятельству вполне довершить свое благодеяние, то я осмелилась бы умолять вас об исходатайствовании соизволения государя императора на определение мужа моего на службу в губернии более южные, как наприм. в Орел, Екатеринослав, Курск, Тулу или другие, дабы он мог воспользоваться остатком лета и теплой осенью для излечения тяжкой грудной болезни, видимо снедающей его.

Простите меня, ваше сиятельство, что я беспокою вас своими просьбами: я понимаю необъятность занятий ваших, но знаю также по опыту, что сделать доброе дело у вас всегда есть время. Как женщина, видя жестокие страдания близких нам, я должна просить о помощи; как христианка, твердо уповающая на промысл божий, руководящий милосердием владык, я надеюсь; как верноподданная – я приму с благоговением все, истекающее от воли монарха! Не отрыньте же мольбы женщины, убитой горестию.

С глубочайшим высокопочтением и совершенною преданностию имею честь быть навсегда, милостивый государь, вашего сиятельства покорнейшею ко услугам.

Александра Кулиш

26 июля 1847

Резолюція О. Ф. Орлова: Невозможно не сделать вреда самой просительнице, входя с докладом к государю императору.

Помітка Л. В. Дубельта: Исполнить.

Помітка про одержання: 29 июля 1847 г.

Ч. V, арк. 218, 219. Автограф

Примітки

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 2, с. 94 – 95.