№ 290 1851 р. квітня 2. – Довідка ІІІ відділення про Т. Г. Шевченка

Справка о рядовом Шевченке

В 1847 г. при производстве дела об Украйно-Славянском обществе пало подозрение в прикосновенности к этому делу на художника Шевченко: ибо многие из лиц, тогда обвинявшихся, были с ним в дружбе и в переписке, и у них найдены были стихотворения его самого дерзкого и возмутительного содержания.

Поэтому Шевченко был арестован, и хотя исследованием не доказано, чтобы он участвовал в составлявшемся Украйно-Славянском обществе, но обнаружено, что он, при нетрезвой и беспорядочной жизни, совершенно развратил ум свой. Сочиняя стихи на малороссийском языке, в одних он изображал Украйну в мнимом порабощении и в самом бедственном состоянии, возглашал о славе гетманского правления и прежней вольнице казачества, а в других старался клеветать на правительство наше или с невероятной дерзостию изливал желчь свою на русских и даже на особ императорского дома.

Стихи Шевченки были тем опаснее, что он между друзьями своими приобрел славу знаменитого писателя, и в Малороссии, где многие восхищались его сочинениями, могла распространиться мысль о мнимом блаженстве прежних времен и о возможности Украине существовать в виде отдельного государства.

Для примера достаточно будет сделать несколько выписок из его стихотворений.

В одном он говорит: «Украина спит в развалинах, главные гетманы умерли в муках, заклепанные в кандалах».

В другом: «Променяли мы свою добрую родину на пьяницу непотребную» (Россию).

В третьем: «Для чего боролись мы с ляхами, для чего резались с татарами, для чего из пушек коробили ребра Москвитян, засевали ими поля и кровью поливали, и саблями боронили? Что ж на ниве уродилось? Трава, трава, воли нашей утрата!… Подрастут гетманы и может быть взойдут и выростут ножи обоюдоострые».

В стихотворении под названием «Сон» Шевченко представляет себя заснувшим и перенесенным сначала в Сибирь, потом в Москву и, наконец, в С.-Петербург. В Сибири он видит преступников в рудниках и цепях, гибнущих под ударами наказаний, в Москве описывает изнурение войск на параде, а в С.-Петербурге – собрание во дворце. Нигде клеветы его так не дерзки и не наглы, как при этом последнем описании, он прибегал ко всем едким и пасквильным выражениям, где только касалось до государя императора, и даже не щадил государыню императрицу. Дерзости эти столь велики, что здесь невозможно их выписывать.

Такие поступки Шевченки тем не простительнее, что он в 1838 г., во внимание к его успехам в живописи, был выкуплен из крепостного состояния на деньги, пожалованные особами августейшей фамилии, но он вместо того, чтобы вечно питать к ним благоговейные чувства, против них же во зло употреблял талант свой.

По высочайше утвержденному мнению шефа жандармов, Шевченко 30 мая 1847 г. определен рядовым в Отдельный оренбургский корпус с правом выслуги под строжайший надзор с воспрещением писать и рисовать и с тем, чтобы от него ни под каким видом не могло выходить возмутительных и пасквильных сочинений.

В июне 1850 г., когда Шевченко состоял рядовым в Оренбургском линейном № 5 батальоне, открылось, что он несмотря на высочайшее воспрещение, дозволял себе писать и рисовать, и ходил иногда в партикулярном платье. Между бумагами, тогда отобранными у него, оказалось письмо чиновника Левицкого, в котором наводилось сомнение, не существует ли доселе между малороссиянами тайное общество [629]. Впрочем, сомнение это ничем не подтвердилось, а другие бумаги Шевченки не заключали в себе ничего преступного, кроме того только, что на некоторых рисунках изображены им неблагопристойные сцены.

По высочайшему повелению 27 того же июня, сообщено военному министру, что если по исследованию, производимому военным начальством, более ничего не будет обнаружено, то достаточно рядовому Шевченке вменить в наказание содержание под арестом, строго внушив ему, чтобы он ни под каким видом не осмеливался нарушать высочайшего повеления, воспрещающего ему писать и рисовать, а ближайшему начальству поставить в обязанность иметь за исполнением этого и вообще за Шевченкою самое бдительное наблюдение.

III отделению неизвестно, что оказалось при дальнейшем исследовании этого дела но военному ведомству.

Помітка: Подлинная записка вручена генерал-адъютанту Перовскому по тому случаю, что его высокопревосходительство предполагал ходатайствовать о Шевченке. 2 апреля 1851 г.

Ч. VI, арк. 104 – 106. Відпуск.

Опубл.: Тарас Шевченка, Документи і матеріали. – С. 76 – 78; Т. Г. Шевченко. Документи тл матеріали до біографії. – С. 381 – 383.

Примітки

629. Йдеться про лист від 6 березня 1850 р. чиновника Оренбурзької прикордонної комісії Сергія Петровича Левицького (1822 – 1855) до Шевченка (з Шевченком знайомий з 1847 р.), в якому він розповідав про своє знайомство з магістром математичних наук Харківського університету Миколою Олексійовичем Головком (1825 – 1850) і передав політичні висловлювання Головка щодо Шевченка:

«Вас не стало, а на місто того стало більш людей аж до 1000, готових стоять за все, що ви казали і що кажуть люде, для котрих правда така голосна і велика істина».

Головко застрелився під час обшуку в його квартирі у 1850 р. в зв’язку з арештом Шевченка. Особисто знайомий з Шевченком він не був. За зв’язок з Шевченком у тому ж році був заарештований і Левицький в Петербурзі. Основною причиною арешту послужив вищезгаданий лист (Див.: Киевская старина. – 1900. – № 9. – С. 322 – 323; Листи до Т. Г. Шевченка. – К., 1962. – С. 78 – 79).

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 2, с. 350 – 352.