Апреля 27

Белозерский в дополнительном показании своем объяснил, что находящаяся у него рукопись «Закон божий» получена им от Навроцкого и что, впрочем, он не знает, чьею рукою писана эта рукопись.

Навроцкий же, которому показана была упомянутая рукопись, во всем заперся, подобно как при общем его допросе, утверждая, что он не передавал этой рукописи Белозерскому и не знает, кем она писана.

Студент Петров окончил ответы на предложенные ему вопросы. Он имел откровенные разговоры только с Гулаком, Навроцким и Марковичем да слышал суждения с ними адъюнкта Костомарова и помещика Савича; других же лиц, известных по делу о Славянском обществе, вовсе не знает. Из разговоров упомянутых лиц, особенно Гулака, Петров узнал следующее.

Славянисты предполагали учредить отдельно в каждом славянском племени правление народное, сообразное с духом племени, но для решения общих дел установить общий союз из представителей всех племен. Достигнуть этого они надеялись не иначе, как возбуждением к восстанию славян против верховной власти их. Гулак именно говорил, что при этом общество будет действовать миролюбиво в отношении царской фамилии; но ежели переворот будет произведен, а государь не пожелает сложить с себя верховной власти, то необходимость заставит пожертвовать царской фамилиею.

Средствами для возбуждения к восстанию они полагали: внушение народу в самом невыгодном виде всех распоряжений правительства; путешествия по деревням для сближения с крестьянами и распространения между ними идеи о народном правлении (Гулак говорил, что некоторые уже путешествуют с этой целью); учреждение школ и издание книг для простого народа, полагая, что с образованием черни восстание непременно произойдет, если не в настоящее время, то в будущем поколении.

В разговорах об этом ревностно участвовали и Костомаров, и Навроцкий, и Маркович, а один раз и Савич, но более всех действовал Гулак. Они часто собирались, в особенности у Гулака, и как только сходились, тотчас начинали разговор о приведении в исполнение их общего намерения. Костомаров как историк старался выводить из истории примеры прежних самовольств и неповиновений в России, очеркивая весьма ярко те случаи, в которых народ, в порыве неистовства, посягал на жизнь русских великих князей.

Петров все это показывает с решительностью и уверенностью, свойственными человеку, говорящему истину. Он сын жандармского офицера. Отец его служил за адъютанта при штаб-офицерах в Киевской, Черниговской и Курской губерниях с 1833 по день кончины, последовавшей в 1844 г.

Примітки

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 3, с. 358 – 359.