№ 66 1847 р. травня 7. – Відношення О. Ф. Орлова до І. Ф. Паскевича про хід розслідування діяльності Кирило-Мефодіївського товариства

Его светлости кн. И. Ф. Варшавскому

№ 724, 7 мая 1847

Милостивый государь кн. Иван Федорович!

После отношения моего вашей светлости от 18 апреля № 609 по делу о Славянском обществе при III отделении с. е. и. в. канцелярии допрошены бывший учитель Белозерский, художник Шевченко, студенты Посяда (он же Посяденко) и доноситель Петров. Кроме того, адъюнкт Костомаров составил новое показание.

Белозерский и в новом показании Костомаров объяснили дело с полною откровенностью. По их словам, действия славянистов состояли в следующем.

Ученые, занимаясь исследованиями о древностях и истории славянских племен и сообразив древний гражданский быт их с настоящим, вовлеклись в рассуждения политические о том, чем могут быть славянские племена в соединении между собою. Такие рассуждения тем более увлекали их, что и западные панславянисты [82] в последнее время занимаются тем же предметом. Костомаров, Белозерский и Гулак, предавшись со всею пылкостью идеям панславянизма, помогали друг другу в трудах, а в исходе 1845 и в 1846 г. некоторые из них начали называть круг свой Славянским обществом, придав одному потом название св. Кирилла и Мефодия и кольца или образа во имя сих святых.

Рассуждения их относились до слияния славянских племен, но они полагали соединить их под скипетром российского императора, не касаясь до настоящего образа правления собственно в империи и думая только, что вновь могущие присоединиться славянские племена должны быть устроены по примеру Царства Польского. По их мнению, для этого надлежало: воодушевлять славянские племена к уважению их народности, изгоняя все чужеземное; уничтожать вражду между ними; склонять их к исповеданию одной православной веры; заводить училища для простого народа; издавать книги для того же народа и развитием общего просвещения доводить племена до того, чтоб они сами співались в одно целое.

Белозерский и Костомаров уверяют, что в мыслях их решительно не было ни народных потрясений, ни преобразования законных властей в России, а тем менее каких-либо вооруженных действий; что они, как ученые и не знающие практической жизни люди, думали, что слияние славянских племен совершится самым мирным образом и что действия их будут даже угодны государю императору. Между тем сами они видели несообразность своих действий, в половине 1846 г. перестали называть круг друзей своих обществом, а потом и занятия их уже не были общими, ибо Белозерский отправился в Полтаву, а Гулак предавался трудам более в уединении и, наконец, также уехал из Киева в С.-Петербург.

Хотя Белозерский сочинил устав общества по примеру уставов учебно-литературных обществ, существующих у чехов, лужичан и сербов, а Костомаров переписывал рукопись «Закон божий» и дал ее Гулаку, но устав был сочинен и рукопись переписана еще за несколько лет перед сим, без всякого применения к чему-либо и никогда не были основанием или правилами Славянского общества. Наконец, они утверждают, что Славянское общество во время существования своего состояло только из трех лиц (Белозерского. Костомарова н Гулака), что если с ними сближались Навроцкий, Маркович, Посяда и другие, то единственно или по сходству ученых занятий или по знакомству без всяких отношений к Славянскому обществу и что некоторые из них могли только слышать, не зная никаких подробностей об этом обществе.

Студент Посяда показал, что он слышал намерения Костомарова и Гулака составить общество и более ничего не знает. Художник Шевченко также не признает себя принадлежащим к Славянскому обществу, но он оказывается в высшей степени преступным по стихотворениям своим на малороссийском языке, исполненным возмутительных мыслей и невероятных дерзостей даже против особ августейшего дома.

Таким образом, собственно, дело о Славянском обществе показывало бы только ученых молодых людей, которые взялись за не относящиеся до них рассуждения о соединении с Россиею чужеземных славянских племен и которые при всей виновности их не представляли бы особенной опасности для государства. Но доноситель Петров вновь утверждает, что в собраниях у Гулака были революционные рассуждения, что особенно Гулак допускал предположения о введении в самой империи народного представительного правлении н даже осмеливался выражать о пожертвовании, в случае необходимости, царскою фамилиею. Впрочем доселе кроме показания Петрова ничто этого не подтверждает.

За сим по настоящему делу остаются неспрошенными только трое: еще не доставленный из Киева студент Маркович и находящиеся за границею Савич и Чижов.

Доводя о сем до сведения вашей светлости, обязанностью считаю присовокупить, что поручик Бушем, вполне оправданный и при очной ставке, уже отправлен к г-ну военному министру для возвращения к месту служения с тем, чтобы случай этот не имел для него ни малейших неприятных последствий.

С отличным уважением и совершенною преданностию имею честь быть.

Под[писал] гр. Орлов

Помітка: Рукою графа записано: «Государь император был так милостив, что принял двух оправдавшихся военных офицеров Бушена и Ашанина и очень обласкал их».

Верно: надворный советник Нордстрем

Ч. I, арк. 150 – 155. Відпуск.

Примітки

82. Панславізм – громадсько-політична течія серед слов’янських народів кінця XVII – XIX ст., що відбивала прагнення до об’єднання слов’ян. Виникла в умовах визвольної боротьби слов’ян проти турецького і австрійського іга. Буржуазно-поміщицькі кола царської Росії використовували ідеї панславізму в реакційних цілях, намагаючись об’єднати слов’ян під владою російського царизму.

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 1, с. 59 – 61.