№ 337 1847 р. квітня 30. – Протокол другого допиту О. О. Навроцького в ІІІ відділенні

Дополнительные вопросы, предложенные студенту Навроцкому

30 апреля 1847 г.

1. В первом показании вы отозвались совершенным незнанием о Славянском обществе св. Кирилла и Мефодия.

Но между тем один показывает, что в то время, когда Гулак предлагал составить Славянское общество, вы также заговаривались об этом предмете, а потом вместе с Посяденко и Марковичем разглашали, что уже принадлежите к обществу; другой объявляет, что после пасхи 1846 г., быв у Костомарова, вы вместе с Гулаком рассуждали об основании общества, предполагая назвать его в имя св. Кирилла и Мефодия и придумать какой-либо символ; третий объясняет, что вы в Славянском обществе держались партий и славянской, и малороссийской; четвертый показывает, что вы в собраниях у Гулака были ревностным участником разговоров, происходивших между им и Костомаровым, о введении в славянских землях представительного правления, о ниспровержении верховной власти в России и приготовлении народа, посредством просвещения и издания книг, к возмущению. Кроме того известно, что в Киеве вы жили сначала на счет Гулака, а потом у Костомарова, и следовательно, не могли не знать об их замыслах.

При столь многих уликах объясните с полною откровенностью;

а) С которого времени учреждено было Славянское общество, кто были учредители и главные руководители оного?

в) В чем состояла цель общества, какое правление предполагалось ввести в России и во всех славянских землях?

c) С какими средствами думали ниспровергнуть настоящий образ правления в России и не было ли в виду вооруженного восстания?

d) Каким образом предполагали действовать на народ распространением просвещения, изданием журналов и книг и для чего именно собирались славянистами деньги?

e) В чем состояло ваше собственное участие в действиях Славянского общества?

f) Опишите действия Гулака, Костомарова, Белозерского, Кулиша, Шевченко, Марковича, Посяденко, Андрузского, Савича, Чижова и других лиц, вам известных, действовавших в видах Славянского общества?

Может быть Гулак где-нибудь и предлагал составить Славянское общество, но при мне он этого не предлагал никогда, и я нигде не говорил об этом предмете ни с ним, ни с кем-либо другим. Тоже, может быть, Посяденко и Маркович разглашали где-либо, что они принадлежат к этому обществу; что же касается до меня, то я нигде не разглашал этого: ибо никогда я не принадлежал ни к какому обществу. Никогда я у Костомарова вместе с Гулаком не рассуждал об основании общества и предположений с ними о названии этого общества не имел никаких, равно как и не придумывал с ними никакого символа для этого общества. Никакой партии не держался я ни славянской, ни малороссийской ни в каком обществе: ибо не принадлежал ни к какому обществу и ни к какой партии.

У Гулака хотя и были разговоры между им и Костомаровым, но эти разговоры были чисто ученые, и я иногда, сколько позволяли мои познания, вмешивался в эти разговоры; но разговоров о введении в славянских землях представительного правления, о ниспровержении верховной власти в России и приготовлении народа, посредством просвещения и издания книг, к возмущению таких разговоров не было; может быть они были в моем отсутствии, я этого не знаю, по поступлении моем в университет, я жил сначала у родственницы моей Нетолинской, потом у помещицы Марковичевой вместе с сыном ее студентом Андреем Марковичем, потом со студентом Афанасием Марковичем, потом уже год жил вместе с Гулаком; остальные же полгода пребывания моего в университете я жил опять вместе с Афанасием Марковичем; у Костомарова же я никогда не жил. И при том Гулак и Костомаров никогда не открывали мне своих замыслов. Ясно, что все эти улики несправедливы, и если бы я знал что либо, я все открыл бы и объяснил со всей откровенностью, но мне все это неизвестно, и

а) С которого времени учреждено Славянское общество и кто были учредители и руководители оного, я об этом не имею никаких известий.

в) В чем состояла цель общества и какое правление предполагалось ввести в России и во всех славянских землях, это тоже мне неизвестно.

с) С какими средствами думали ниспровергнуть настоящий образ правления в России, было ли в виду вооруженное восстание, и об этом я не могу сообщить никаких сведений.

d) Каким образом предполагали действовать на народ, распространением просвещения, изданием журналов и книг, и для чего именно собирались славянистами деньги, я этого не знаю.

е) Мне неизвестно было о Славянском обществе и я не принимал никакого участия в действиях оного.

f) В первое время моего квартирования вместе с Гулаком, он готовился к магистерскому экзамену и почти никуда не выходил, потом, кажется, в ноябре 1845 г., он определился на службу в канцелярию генерал-губернатора, и о действиях его на этом поприще я ничего не знаю, ибо не входил в новый круг его знакомства; далее, последние полгода моего пребывания в университете, я не жил вместе с Гулаком и тем менее могу знать о его действиях. Костомаров не был со мною в таких близких отношениях, чтобы мог рассказывать мне о своих действиях; в разговорах же его я не заметил ничего особенного. Я знаю, что Белозерский занимался собранием песен малороссийских, но особенные его действия мне неизвестны. О Кулише я знаю, что он занимался малороссийскою литературою; из разговоров же его не мог заметить ничего особенного: ибо большею частию видел его в обществе дам, где он может быть, не мог высказаться. Жизнь Шевченко мне так мало известна, что я ничего не могу сказать о его действиях, а если что и известно из его жизни, то это не послужит к обнаружению никаких его действий. Марковича, Посяденко и Андрузского я знаю только как студентов, но особенные их действия мне неизвестны. Савича я так мало знаю, что даже не могу сообщить самых обыкновенных его действий. Фамилия же Чижов мне даже вовсе неизвестна.

2. Предъявляемая вам рукопись «Закон божий», содержащая в себе все коммунистические и революционные мысли, с возмутительными воззваниями к славянским племенам, вами дана была Белозерскому. Объясните, у кого списали вы эту рукопись, для чего имели ее у себя, кому и с какой целью отдали?

Предъявляемой мне рукописи «Закон божий» я не давал Белозерскому, ни у кого ее не списывал, не имел ее у себя и никому не отдавал.

3. Точно ли в собрании у Гулака вы жаловались на недостаток материальных средств привести в исполнение идеи упомянутой рукописи?

В собрании у Гулака я не жаловался ни на какой недостаток материальных средств.

4. Вы утверждали, что в том же собрании у Гулака, при вас не происходили никакие преступные разговоры, но против этого вновь подтверждается показание, что у Гулака в декабре 1846 г., при вас и Костомарове, помещик Савич доказывал необходимость уничтожить в России монархическое правление и ввести народное в представительной форме; возможность произвести такой переворот при настоящих обстоятельствах, уверяя, что строющаяся в Киеве крепость будет удобнейшим местом для собрания заговорщиков; говорил, будто бы правительство наше подавляет дух народный и желает ввести в России китаизм, но что дух народный должен, наконец, освободиться из этого положения. Действительно ли разговор этот при вас происходил и какое вы принимали в оном участие?

Помещика Савича я никогда не встречал у Гулака и, следовательно, не могу подтвердить, чтобы он доказывал подобные противозаконные мысли; от самого же Савича я никогда не слыхал подобных мыслей.

5. Вы показали, что не носили кольца во имя св. Кирилла и Мефодия. Но Костомаров советовал вам носить такое кольцо. Исполнили ли вы этот совет и, если исполнили, то где находится ваше кольцо?

Костомаров не советовал мне носить кольцо во имя св. Кирилла и Мефодия и я подобного кольца никогда не носил и не имел.

6. Вы утверждали, что не только не читали, но даже вовсе не знали стихотворения Шевченко «Сон». Но против вас имеются показания, что вы были одним из пламеннейших почитателей Шевченко, знали наизусть его стихи и он сочинения свои поручал вам для хранения. Действительно ли у вас хранились сочинения Шевченко, не содействовали ли вы распространению их в публике и не рассчитывали ли славянисты действовать его наглыми стихами как для поселения в народе ненависти к государю императору и правительству, так и для возбуждения народа к восстанию?

Действительно, я знал некоторые отрывки из стихотворений Шевченко, но все эти стихотворения были чисто литературного содержания и не заключали в себе никаких противозаконных мыслей. Шевченко же никогда не поручал мне своих сочинений для хранения, и у меня вовсе не сохранились сочинения Шевченко. Я не имел никакого содействия к распространению сочинений Шевченки в публике. Рассчитывали ли славянисты действовать наглыми стихами Шевченки, как для поселения в народе ненависти к государю императору и правительству, так и для возбуждения народа к восстанию, такие наглые и дерзкие предприятия мне неизвестны.

7. Добавьте, сверх предложенного в предыдущих пунктах все вам известное, что может повести к обнаружению Славянского общества и вообще злонамеренных действий славянистов.

Если бы я знал что-либо о дерзких и злонамеренных замыслах славянистов, я бы все объявил с полною откровенностию, но, к сожалению, я не знаю ничего, что может повести к обнаружению Славянского общества и злонамеренных действий славянистов.

Студент Александр, сын Александров, Навроцкий

Ч. VII, арк. 15 – 23. Оригінал.

Опубл.: Збірник пам’яти Тараса Шевченка (1814 – 1914). – С. 215 – 219; Т. Г. Шевченко. Документа та матеріали до біографії. – С. 197 – 199 (частково)

Примітки

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 2, с. 387 – 389.