№ 378. [Записки про поезію і мову]

Г. Л. Андрузький

Где именно поэзия: в простом или близком к самой природе быту крестьян? Или в прошлом, грязном быту помещиков? Первый быт – благороднее в Малороссии, последний – в наибольшем разгаре в России.

Древние лучше нас понимали поэзию, они искали ее в первобытном, естественном, простом, а не в искаженном, натянутом, изысканном! Правда, они впали в крайность, по нынешнее направление к тому ж ведет. Что за поэзия в дворянской жизни? Возьмите у него вино, карты, трубку, собак – он с ума сойдет от скуки. От чего? – У него нет духовной жизни!

– Петр Иванович, как вам нравятся «Отечественные записки»?

– Журнал превосходный, да папенька всегда читает Далі закреслено: «как спать ложатся, мать читает». в постели.

Что ж! «Отечественные записки» принимаются, как опиум! А ведь он чисто помещичьий журнал. Лермонтов, Пушкин – решительно недосягаемы. От чего?

У помещика нет духовной жизни. И что они читают: книги, в которых «ужасть какие страсти», да московские газетки. От чего? У него с излишком жизнь плотская! Где же область поэзии в духе или плоти? Мужика интересует: що там на зірках? Як там на тім світі? Для него во всем жизнь, благодать. Вспомните его колядки, причитки (всякое дыхание, да хвалит господа). В его простой жизни – святость и прелесть патриархальная; в его обыкновенных суждениях – ум светлый, глубокий; простые, но ясные крестьянские ответы нередко приводят в раздумье Далі закреслено: «философа». и мудреца, в его простых чувствах вера, любовь, надежда. Вспомните голоса песен, самые песни и вы изумитесь глубине чувства, полноте жизни в крестьянине. Кто ж смеет утверждать, что в Малороссии не может быть литературы, нет поэзии? Одна историческая жизнь ее так полна и разнообразна, что не могла не отразиться и на самых загрубелых панах. Где же, еще раз спрашиваю, где область поэзии, в духе или плоти? Скажите, от чего же мы восхищаемся Гоголем? Не брань Ноздрева, не скупость Плюшкина нас пленяют, нет, они глубоко огорчают нас: почитаем как историю нравов, как историю людей, среди которых живем; читаем, тем с большим жаром, что в этой плотской жизни лежит истина правды, красоты; что все эти лица, несмотря на свою грязность понимают добро и зло. Вспомните, чем был Плюшкин до смерти жены своей. Вспомните незлопамятность, веселость и гостеприимство Ноздрева. Наконец, самая находчивость, оборотливость Чичикова.

При иных условиях жизни из них вышли бы люди, в лучшем значении этого слова. Правда, есть поэзия и в самой грязной сфере нашей ежедневной жизни, но это не та уж светлая поэзия и только показывает, что созданное от бога прекрасное, как бы ни испортилось, ни видоизменилось, будет прекрасным. Утратив сознание, любовь к поэзии духовной, мы полюбили житейскую; но и то потому, что в ней проявляется дух. И можно ли из-за нее отрицать истинную, утверждать, что в Малороссии нет поэзии; следовательно, не может быть литературы. Следовательно, нет и малороссийского языка! Вот куда заводить логическую сбывчивость и односторонность. Правда, наше дворянство говорит по-великороссийски, но во времена Польши оно говорило по-польски; а тогда никто не утверждал, что нет малороссийского языка, а разве говорили: «to chłopski język».

Правда, Гоголь и прочая братия пишет великороссийским языком; но это значит, что они привыкли (как дворяне) более к великороссийскому, чем к отечественному.

Правда, первые произведения вырожденной нашей литературы комические, или, справедливее сказать по-нашему «кумедниї», но и всякая литература этим начиналась, в особенности малороссийская, потому, что предубеждение против нее и теперь еще в ходу Далі закреслено: «в матушке России, да и в нашей благославенной Украине».. Но все же нельзя отвергать существование малороссийского языка. Произведения Котляревского, Основьяненка, Шевченка и пр. показывают, что литература уже есть. Тем более, что ей сочувствует само наше дворянство, а русские журналы клянутся, на чем свет стоит, что ее нет. Не достоинство ли Гоголя, что его явно бранят, а исподтишка заучивают?

Но журналы правы. Возьмите у них малороссийских писателей, кто будет поставлять им статьи? Устарелый Брамбеус [682], премудрый Булгарин [683], да пожалуй еще рецензии – франт Белинский! И то первые два поляки и один говорит два по […] у [684], другой врет, а третий толкует о великости звания: критик. Так вот хваленная русская литература! [685] Говорят: у нас (русских) писатель может заставить говорить каждое лицо свое особенным своим языком (т. е. слогом). Царь – по-царски, барин по-барски и пр. А у малороссиян один общий для всех! Тем лучше, тем понятнее и доступнее у нас: свобода, равенство. На малороссийском языке, говорят, нет слов для выражения отвлеченных и высших понятий. Каких это слов? Не тех ли, что в русском языке французские? Жаль! Кто ж виноват, что русские не пороются у себя ж, у простого народа; а что есть в том Далі закреслено: «народа». простом, то у нас подавно.

А на каком языке священное писание? Разве это не предковский малороссийский язык? И не выражено на нем всяких понятий человеческих Далі закреслено: «а польский язык за горами? Разве этот не с родни». и какие особенные понятия нужны для литератора, которых бы не было на малороссийском языке?

Не знаю, у кого больше отвлеченных собственных своих понятий – у вас или у нас. Мы изобрели слова, вы их забросили: дескать, генерал получше воеводы, министр получше боярина, лава Далі закреслено: «коре». так колоны. Мы говорим чувственность, а вы сентиментальность, истина, так идея, и тому подобное. Не суйся в воду, не просясь броду. Коли не поп, не суйся в ризы. Знай сверчок свой шесток.

Сами твердите и к делу и не к делу эти пословицы и не слушаетесь их. Раденькі, що дурненькі.

Ч. VIII, арк. 12 зв. – 28. Автограф.

Примітки

682. Брамбеус – псевдонім російського письменника і сходознавця, професора Петербурзького університету Осипа Івановича Сенковського (1800 – 1858). Перу Сенковського належать статті, присвячені доісламській Аравії, стародавній арабській поезії. Співробітничав у «Северной пчеле» і «Библиотеке для чтения». Був тісно зв’язаний з Ф. Булгаріним і М. Гречем.

683. Булгарін Фадей Венедиктович (1789 – 1859) – російський письменник. Автор псевдоісторичних творів та поліцейсько-дидактичних романів. Видавав (разом з М. Гречем) газету «Северная пчела».

684. Слово не прочитано.

685. На арк. 26 – 27 азбука, якою користувався Г. Л. Андрузький, а також записи приказок, окремих висловів.

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 2, с. 428 – 430.