№ 213 1847 p. квітня 8. – Протокол допиту М. X. Бушена в ІІІ відділенні

Вопросы, предложенные поручику Бушену,
и ответы его

8 апреля 1847 г.

1. Каким образом в 1846 г., находясь в Полтаве, Вы познакомились с бывшим студентом Киевского университета Василием Белозерским?

По прибытии его в г. Полтаву действительно познакомился с ним, как был вообще знаком с большею частью преподавателей кадетского корпуса.

2. Не открывал ли он Вам каких-либо мыслей и намерений о соединении всех славянских племен, о восстановлении самобытности Малороссии, о составленном по этому случаю тайном обществе и вообще о политических замыслах и если открывал, то подробно объясните все его разговоры по означенным предметам и не были ли Вы сами увлечены в его замыслы?

Мыслей и намерений о соединении славянских племен он мне никогда не открывал. Сколько могу припомнить, говорил, что будто бы существует за границею общество, имеющее целью распространение образования и изучения славянских языков, и поэтому бедным молодым людям, не имеющим средств образовать себя, готово было помогать деньгами, и что будто бы одному помещику (фамилии его не назвал) общество по одному только письму его выслало для детей гувернера за самую дешевую цену; более же ничего от него не слыхал. Говорил также, что имеет намерение поехать за границу по прошествии двух лет или менее, не припомню, для изучения славянских языков, а будто бы и теперь ими занимается. О восстановлении самобытности Малороссии и тайном обществе никогда ни от него, ни от кого не слыхал. Говорил он с большим восторгом о распространении просвещения в Малороссии через учреждение многих учебных заведений; приписывая это одной только любви его к народному просвещению, никогда не подозревая, чтобы он принадлежал к какому-нибудь тайному обществу, и решительно не зная никаких его замыслов, не могу быть сам в них увлечен.

3. Почему Белозерский в одном письме объяснял, что «Вы в несколько свиданий довольно с ним сблизились; что он слышал от Вас дельные мысли, высказанные со скромностью человека, который только начинает учиться; что Вы были у него перед выездом и прощались так, как будто непременно когда-нибудь увидитесь и доскажете то, чего не высказали вполне; что Вы обещали серьезнее заниматься в Петербурге, чем в Полтаве, хотя у Вас и там даже была библиотека; что от Вас можно ожидать, что со временем Вы, несмотря на разного рода искушения, переведете слова в дело, тогда как большая часть ограничивается только словами.

Что я довольно сблизился с Белозерским, может быть, он заключил из того, что в продолжении весьма короткого времени, проведенного мною при нем в Полтаве, найдя в нем, как мне казалось по малому еще знакомству, человека умного, образованного, был у него два или три раза, не припомню наверное. Что касается до мыслей, слышанных им как будто от меня, желал бы вспомнить их и с совершенною откровенностью высказать теперь, они никогда не могли заключать в себе чего-либо противного законам или каких-нибудь тайных замыслов, но решительно не могу их припомнить.

Перед выездом из Полтавы действительно был у него и говорил, что, может быть, в скором времени опять увидимся, имея надежду остаться на службе в Образцовом пехотном полку и года через два или три приехать опять в Петровский полтавский кадетский корпус и тогда познакомиться с ним короче, но он еще отвечал мне на это: «Вряд ли застанете меня здесь, я сюда приехал не надолго, намерение мое в скором времени ехать за границу». Обещания серьезнее заниматься в Петербурге я ему никогда не давал, а говорил, что чувствуя себя не вполне образованным, намерен в случае, ежели останусь на службе в Образцовом пехотном полку, и, имея там более к тому средств, в свободное время заниматься более чтением книг, а преимущественно военных, так как посвятил себя этому поприщу, и исторических, почему он советовал мне читать сочинения: Устрялова, Лоренца и Беккера. Ежели можно назвать самое малое число книг библиотекою, то действительно они были у меня в Полтаве, не более десяти, как припоминаю.

Может быть, видя твердое мое намерение больше образовать себя, с тем чтобы быть истинно полезным на службе государю моему и отечеству, или по крайней мере удержать те познания, которые я имел счастье по милостям монарха получить в одном из первых военно-учебных заведений, он выразился, что я переведу слова в дело не так, как другие, т. е. выполню намерение свое образовать себя более, иначе никак не могу объяснить, по какому поводу он написал их, но про какие разного рода искушения упоминает он, решительно не постигаю, ручаюсь за себя, что никогда не слыхал о существовании какого-либо тайного общества, не знал никаких замыслов Белозерского и что только мог припомнить, все высказал с истинною откровенностью.

Поручик Бушен

Резолюція О. Ф. Орлова: Спросить у Ростовцева [260], не значится ли Белозерский в преподавателях в Полтавском кадетском корпусе.

Ч. XIV, арк. 26 – 28. Оригінал.

Примітки

260. Ростовцев Яків Іванович (1803 – 1860) – генерал-ад’ютант, з 1843 p. начальник штабу головного начальника військово-учбових закладів Росії. У 1825 р. подав донесення Миколі І про підготовку повстання декабристів, брав участь в придушенні їх виступу. В 1849 р. був членом слідчої комісії в справі гуртка М. В. Петрашевського.

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 3, с. 189 – 190.