№ 440 1847 р. червня 19. – Донесення М. А. Кашинцова Л. В. Дубельту з Москви про діяльність поета М. О. Некрасова, кн. В. Ф. Одоєвського, професора М. І. Надєждіна та ін.

Весьма секретно

Его превосходительству Леонтию Васильевичу Дубельту

С .-Петербургские сведения из Москвы

От каких-то приезжих [у]слыш[а]н тихой рассказ, что будто издатель журнала министерства внутренних дел статский советник Надеждин занимается там делами о сектах и сам шутит этим делом, и будто приятелям своим рассказывает, что он всех морочит… и что в его же квартире, вероятно, для забавы, по его требованию совершали скопцы свой обряд, называемый радение, в коем кружились при песнопении.

Что будто Даль заметил, что Надеждин садится ему на плечи и что Даль едет в даль, в Одессу на 4 месяца.

Что Надеждин соединился с директором Педагогического института Давыдовым и с ним в такой же связи, как он здесь с Погодиным, и что в этой связи много гадкого, ибо по славянофильству и как любителя древностей, говорят, Погодина посещают раскольники, что и вероятно, ибо есть давно уже здесь слух об здешних славянофилах, что следуют древнему обычаю, сходятся на площади для прения о вере с начетниками книг – раскольниками и толковали с ними в разных местах Федор Глинка, Хомяков и Аксаков и будто даже в костюме славянском; но как бывший обер-полицмейстер Цынский это только послышал, то толкователи и расточились и более в этих костюмах их не видали, а то бы Цынский их засадил под тем видом, что их будто счел за простолюдинов, ибо и в голову не может прийти, чтоб дворяне так были одеты. А эту зиму будто опять они сходились толковать с раскольниками, но уже в обычном костюме близ соборов, ибо некоторые раскольники ходят на поклонение к древней святыне. А Погодин морочит и их, и наше высшее духовенство.

Здесь нельзя не упомянуть, что все были удивлены, что известный харьковский архиепископ Иннокентий в приезд свой в С.-Петербург водился здесь с Погодиным так, что когда был у него на вечере, то и его харьковские певчие у Погодина в доме пели, и вместе с Погодиным он ездил к митрополиту Филарету, находящемуся в Троицко-Сергиевской лавре.

Тоже слух из С.-Петербурга, что будто Надеждин подбился к министру гр. Киселеву [437].

Очень желал бы, чтоб о Надеждине, как о бывшем профессоре московском, под каким-нибудь предлогом Вы изволили спросить конфиденциально помощника попечителя университета действительного ст[атского] советника Дм[итрия] Павловича Голохвастова, что не будет щекотливо для гр. Строганова, ибо Надеждин уже не профессор, да и Голохвастов гр. Строганову письма, должно думать, не покажет. Как Голохвастов ни скромен до того, что даже никакой новости никогда не скажет (как и я также никому не скажу), но и тот уже без сомнения отзовется, что Надеждин ужаснейший мерзавец, лишь бы только дать Голохвастову почувствовать, что Вы желаете знать искренно его мнение [438].

Далее доложу о слухах из С.-П[етер]бурга, что гр. Киселев будто в большой связи с здешним Филаретом, а посредник их сношений известный негодяй, агрономический шарлатан, из причетнических детей действительный ст[атский] сов[етник] Стефан Маслов; об лицемерной его любви к ближнему, которую он везде любит выставлять, есть такой слух, что у него пропала шуба, за что он сек будто пять раз мальчика, который зачах и умер. Если это не выдумано, то вот какой он филантроп. Это люди скорее: «des filons et troupe». Что будто Филарет для школ, подведомственных министерству гр. Киселева, написал было катехизис и будто этот катехизис был представлен на высочайшее воззрение и что высокий взгляд отбросил это зло.

Что в С.-Петербурге какой-то Некрасов, участвующий в журнале «Современник», есть бездельник бывший в числе бродяг, даже будто воров, писал фальшивые паспорты, одним словом, будто отъявленный мошенник. Что отец его ярославский богатый дворянин и отдалил его.

Что в С.-Петербурге же есть кн. Одоевский по имени, говорят, Владимир и. кажется, действительный ст[атский] советник; он воспитанник бывшего Московского университетского пансиона, что ныне Дворянский институт и преимущественно бывшего там инспектором, а теперь директора Педагогического института Ив[ана] Ивановича Давыдова. Кн. Одоевский был вместе с Кюхельбекером [440] и братиею издателем журнала «Мнемозина», но, как хитрый человек, избегнул всякой последовавшей ответственности. Этот кн. Одоевский, говорят, выдавая себя за приверженного правительству, будто духа республиканского, имеет большие связи и что даже посещают его сановники, между коих у него видали и гр. Блудова; будто в гостиной он принимает по личине, а что у него есть особые сходбищи.

Будто и в С.-Петербурге многие разумеют пустоту суетливости слывущего у мелких людей важным чиновником действительного ст[атского] советника Липранди, разъезжающего от министерства внутренних дел, а в Москве умные люди, смеясь, что у него пропасть шпионов, выражаются по розыскам его то о сектах, то по торговле винами, что он занят исследованиями о фальсификации веры и вин.

19 июня 1847, № 28.

Ч. XVIII, арк. 103 – 106. Оригінал.

Примітки

437. Текст від слів «тоже слух» до слів «гр. Киселеву» підкреслено вертикальною лінією.

438. «Я же с Голохвастовым теперь о профессорах ничего не говорю, чтоб моим любопытством не навлечь какого подозрения». – Прим. док.

440. Кюхельбекер Вільгельм Карлович (1797 – 1846) – відомий письменник, товариш О. С. Пушкіна, учасник повстання декабристів: друкував твори в журналах «Вестник Европы», «Сын отечества», «Благонамеренный». Разом з кн. В. Ф. Одоєвським Кюхельбекер видав чотири книжки збірника «Мнемозина».

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 3, с. 318 – 319.