Мая 15

В присутствии г-на шефа жандармов были даны очные ставки:

Гулаку (который для этого был вытребован из Алексеевского равелина) с Белозерским, Костомаровым, Посядой, Андрузским и Петровым;

Костомарову с Белозерским, Посядой, Андрузским и Петровым;

Белозерскому с Андрузским, Кулишу с Андрузским, Шевченке с Андрузским, Навроцкому с Белозерским, Посядой, Андрузским и Петровым;

Посяде с Андрузским.

Гулак явил прежнее, необыкновенное упорство. Не опровергая уличителей и нимало не сознаваясь, он говорил только, что остается при прежнем ответе, то е[сть]: не знаю.

Белозерский и уличая других, был столько же откровенен, как в письменном своем показании, равно и Костомаров говорил согласно с тем, что говорил Белозерский, отвергая только показания Петрова будто бы он, Костомаров, разделял или по крайней мере был слушателем революционных рассуждений.

Шевченко и Кулиш, виновные в особых преступлениях: первый в сочинении дерзких и возмутительных стихов, а второй в напечатании книг, могущих поколебать спокойствие и верность Малороссии, и при очных ставках сознавали свою виновность в этих предметах.

Посяда оказывается почти неприкосновенным к делу, кроме того, что он слышал о Славянском обществе. Навроцкий был бы виновен не более Посяды, но он в сознании даже незначительных поступков, как например: в знании о рукописи «Закон божий», стихотворения Шевченки «Сон» и прочее упорствует столько же, сколько родственник его Гулак.

Андрузский обнаружил, что он многое в письменном показании своем преувеличил или представил в ином виде или уверял, что он видел то, о чем только слышал, но с той же откровенностью, с которой писал показание, он и при очных ставках уличал других и обвинял самого себя в том, что прежде было им показано неправильно, и из всего видно, что он, по молодости, ошибался, но не хотел и не хочет быть клеветником.

Напротив того доноситель Петров уличал других в преступлении с твердостью, доказывающей его уверенность в том, что он показывает.

Г-н шеф жандармов лично предлагал словесные вопросы и надворному советнику Чижову, который изъявил совершенную готовность объяснить подробно в составляемом им показании все ему известное о славянских идеях и славянофилах.

Примітки

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 3, с. 366.