V. Уголовное право

Современные источники уделяют нам по этому отделу права только несколько разрозненных известий, из которых можно себе составить только очень темное понятие о том, на каких [320]… опиралось уголовное законодательство в Померании.

При патриархальности их нравов преступления должны были случаться очень редко. Вот как их описывает Зигфрид: между ними царствует такое доверье друг другу и такая общность, что обман и кражи им решительно неизвестны. Ключей и замков мы у них не приметили (сундуки и скрыни свои не запирают), и они весьма удивились, увидев, что ящики и скрыни Оттона eod. были закрыты на замок. Одежду, деньги и вообще все драгоценности свои они хранят в бочках (in cuppis et dolus), просто прикрытых, не опасаясь никакого похищения (ср. р. 406). Воспротивляясь введению христианства, они обыкновенно говорили: у вас, христиан, водятся повсеместно воры, разбойники, вы друг другу ноги отрезываете, глаза выкалываете, словом нет преступления, которого бы христианин над христианином не совершал. Да не будем причасниками такой веры (р. 401а).

Прекраснейшую картину их гостеприимства оставил нам Зигфрид, в ней есть дух чисто славянский. У каждого отца семейства, говорит он, есть чистый светлый покой, отдельный от прочих, предназначен единственно (refectioni). В нем стоит стол и убран всеми возможными яствами и питьями. Стол этот никогда не опоражнивается, по мере того, как одни яства исчезают, они заменяются новыми. Дабы предохранить яства от мышей (soriceset sorilegi), он всегда закрыт чистейшей скатертью. Пожелает ли кто подкрепить силы свои, будь он гость или домашний, во всякое время дня найдет он в этом покое все приготовленным для себя (ср. р. 406).

Хозяин не спрашивал гостя, кто он таков или зачем он пришел, но прежде всего предлагал ему подкрепить силы свои. Так, посланные Оттоном Удальрик и Альбуван, пришед в город Hologast (Haigast) [323], были приняты гостеприимно женой [324] тамошнего посадника, она омыла им ноги, предложила им dapem copiosissimam [325] и тогда только finito prandio спросила, кто они таковые и зачем пришли (р. 441). У прочих славян мы встречаем то же гостеприимство, вспомнил Пиаста у поляков, делившегося последним с пришедшими странниками (Kadłubek [327]), о придунайских славянах ср. византийцев полабских Гельмольда [328]. У сербов если кто отказал в гостеприимстве гостю, купцу или монаху и не впустил переночевать, то должен был ему вознаградить Закреслено: «все, что тот унес». всю потерю в случае, если разбойники или воры между тем его ограбили (см. закон царя Душана,§ 126, 127). У германцев мы встречаем подобные черты о гостеприимстве квадов, у бургундцев – кто не впускал странника в дом или к огню, платил 3 solidi пени (ср. Lex Burgund[ica] XXXVIII, § 1).

Иногда закон запрещал и наказывал оказывание гостеприимства: так, жители Hologasti решили на вече: того из сограждан, кто приймет в дом свой христианина, отдать на поток и разграбление (ср. Vita Ottonis, p. 409a: item firmaverunt (decretum) ut si quispiam testo reciperet – occideretur). В Русской Правде (о холопстве § 3): кто дасть беглому холопу хлеба или путь укажет, платит господину 5 гривен. В законе Винодольском § 12: и ежле ако ки пришле николи сгоника того княжества, воля яко ки им дал исти или пити, или ку помоть воля свет совет платити има кнезу либар 40.

Сравни Lex Galica Tit, 57, § 5 (De corporib[us] expoliatis). Si quis corpus jam sepultum effoderit, aut expoliaverit, vargus sit h[oc] e[st] expulsus ex eodem pago, et quicumque panem aut hospitalitatem ei dederit, 600 denar, culpabilis judicetur. [331]

Мы уже видели, что воровство, разбой, нанесение ран, а поэтому еще более и убийство считалось тяжкими преступлениями у поморян.

Славяне вообще гнушались воровством и по народным понятиям оно поныне считается самым тяжким преступлением: żadny hżich, – говорит Гаек (ad annum 644) – při nich zlodĕstny tëžšy ne byl.

Клятвопреступство и прелюбодеяние считалось у них также преступлением (ср. Vita Ottonis, пр. Maciejowski, II, § 142).

Примітки

320. Слово нерозбірливе.

323. Ср. Odyss[ea] 119, 312, Ilias 174 sq. Одиссея, [книга] I, [стих] 119, [книга] IV, [стих] 312; Илиада, [книга] VIII, 174 и следующие]. – Прим. док.

324. Дом ее semper viatori patuit – говорила она, – Прим. док.

327. Кадлубек Вінцентій (близько 1150 – 1223) – польський літописець.

328. Ср. Chronic[a] Slav[iensis] І, cap[ut] 82. Nulla gens honestior Slavis in hospitalitabis gratia. In colligendis enim hospitibus omnes quasi in sententia alvares sunt, ut nec hospitium quemquam postulare necesse sit… si quis vero quod rurissimum est, peregrinum hospitio removisse deprehensus fuerit, hujus domam vel facultates incendio consumere licitum est; atque in illud omnium vota conspirant pariter, illum inglorium, illum vilem et ab omnibus insibilandum dicentes, qui hospitii partem nigrare non timuisset. Ср. Sim. Starovolsky. Polonia sive status regni Poloniae descriptio, p. 71. – Прим. док.

[Жодне плем’я не гостинніше слов’ян. Зустрічаючи гостей, вони пам’ятають ніби тільки про шлунки, нібито гостинність нічого іншого не вимагає: якщо хто-небудь був викритий, що подорожньому відмовив у гостинності, що дуже не ввічливо, то дім його і майно спалюються, він знеславлюється, всі його осуджують і зневажають І говорять, що той, хто насмілився заплямувати гостинність, повинен бути всіма знехтуваний (ср. Симеон Старовольський. Польша або опис розміщення польської держави, ст. 71 (лат.)]

Старовольський Симон (1588 – 1656) – польський письменник, історик, публіцист, автор книжки «Polonia sive status regni Poloniae descriptio» (1632).

331. (Про пограбування мерців). Якщо хтось викопає вже похованого мерця або пограбує, то він є vagus, тобто вигнанцем з цієї громади, а якщо хто дасть йому хліб чи виявить гостинність, той буде присуджений до 600 денарів штрафу (лат.). Ср. Grimm. R. Sr., p. 735. – Прим. док.

Закреслено: «У младенческих народов большая часть преступлений не имеет еще уголовного характера, они почитаются оскорблением частной личности, а не целого (закреслено: «народа») государства. По мере усиливающейся образованности (закреслено: «и сложности государственных») связь, соединяющая сограждан, становится тесней, яснее проявляется в членах государства сознание того, что они составляют одно целое и что нарушение прав одного члена имеет последствием оскорбление всего государства. Так было у римлян, так у германцев и у славян».

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 1, с. 117 – 118.