№ 212 1856 p. квітня 3 – Доповідь ІІІ відділення Олександру ІІ з приводу прохання П. О. Куліша звільнити його твори від цензури ІІІ відділення, поширивши на них загальну цензуру

Губернский секретарь Кулиш объясняет, что он находясь в необходимости по ограниченности средств к существованию содержать свое семейство срочными работами для периодических изданий и что представление трудов его для цензуры в III отделении соединено в этом случае с некоторыми неудобствами, а потому он просит ваше превосходительство об исходатайствовании для него права общей цензуры, которое в недавнем времени даровано принадлежавшему к одному с ним делу коллежскому асессору Костомарову и другим лицам.

Справки. 1. Губернский секретарь Кулиш воспитывался в Киевском университете, потом был учителем в одной из с.-петербургских гимназий, и, наконец, преподавателем русского языка при здешнем университете, а в исходе 1846 г. он по распоряжению начальства ездил за границу для изучения славянских наречий; в 1847 г. при производстве дела об Украйно-Славянском обществе оказалось, что хотя Кулиш вовсе не принадлежал к этому обществу, но находился в дружеских сношениях со многими участниками оного и сам питал ложные мысли о прежней важности Украины, о славе казачества и о нынешнем будто бы угнетении Малороссии; эти мысли он поместил в напечатанных им сочинениях.

За это Кулиш по высочайшему повелению был заключен 30 мая того же года в Алексеевский равелин на четыре месяца с тем, чтобы потом отправить его на службу в Вологду, никак не по ученой части, с учреждением за ним строжайшего надзора, с воспрещением писать, и с тем, чтобы не увольнять его ни в Малороссию, ни за границу. В уважение к болезненному положению Кулиша, он был освобожден из крепости до окончания назначенного срока и отправлен на службу в г. Тулу.

Там он служил смотрителем больницы приказа общественного призрения, потом сверхштатным чиновником особых поручений при начальнике губернии для занятий по губернскому статистическому комитету. В 1849 г. Кулиш определен был в должность помощника редактора «Тульских губернских ведомостей», а в 1850 г. по случаю 25-ти летия царствования в бозе почивающего государя императора высочайше дозволено Кулишу жить и служить везде, не исключая столиц и Малороссии; но с продолжением за ним до времени секретного надзора и с воспрещением определять его по министерству народного просвещения. По прибытии вслед за тем в С.-Петербург он поступил на службу по министерству государственных имуществ в департамент сельского хозяйства; но по прошествии некоторого времени должен был за болезнию оставить службу, и потому доселе находится в отставке.

Еще в октябре того же 1847 г. Кулиш обращался с просьбою о дозволении ему печатать свои сочинения. На это ответствовано было тогда, что гр. Алексей Федорович признает таковое ходатайство рановременным, но что просьба сия будет иметься в виду и чтобы он между тем продолжал свои литературные труды, представляя оные в III отделение. Вследствие сего Кулиш в 1848 г. представлял два сочинения свои, но одно – «История Бориса Годунова и Дмитрия Самозванца», по отзыву министра народного просвещения, к которому было препровождаемо, оказалось со многими ошибками против исторических фактов, а другое – «Петр Иванович Березин» – рассматривалось в III отделении; и хотя не заключало в себе ничего преступного, но не могло быть дозволено к напечатанию по слишком резким описаниям слабостей и недостатков людей.

2. Костомарову никогда не было запрещено писать, потому, что в напечатанных до 1847 г. сочинениях его не было ничего особенно недозволенного. Это в недавнем времени объяснено и цензору Фрейгангу, который неосновательно затруднялся в пропуске его сочинений. Впрочем Фрейгангу объявлено, чтобы он обращал особенное внимание на сочинения Костомарова.

3. В марте месяце сего года передана была из комиссии прошений просьба надворного советника Чижова о дозволении ему представлять сочинения свои не в III отделение, как ему приказано было, а прямо в цензурный комитет. Как, с одной стороны Чижов, подобно Кулишу, вовсе не участвовал в Украйно-славянском обществе и подвергнут был означенной мере только по чрезмерной пылкости в выражениях привязанности его к России; а с другой – что все статьи его, бывшие доселе в рассмотрении III отделения, выказывали его примерное трудолюбие и стремление к пользе общей, то ваше превосходительство изволили ответствовать статс-секретарю кн. Голицыну, что удовлетворение вышеизложенной просьбы Чижова полагаете возможным.

4. В нынешнем же году дозволено печатать, с одобрения обыкновенной цензуры, сочинения тех славянофилов, которые участвуют в периодическом издании «Русская беседа» [426]. Это облегчение допущено по тому уважению, что издание журнала замедлилось бы, если бы означенные сотрудники должны были по-прежнему представлять свои сочинения в главное правление цензуры.

Соображение. В том внимании, что Кулиш еще во время производства Украйно-славянского дела и после того постоянно и искренно обнаруживал раскаяние в прежних своих ошибочных понятиях о Малороссии, и что он вообще, по характеру и свойствам своим, принадлежит к людям спокойным и не опасным, можно бы было дозволить ему печатать свои сочинения с разрешения обыкновенной цензуры, с тем только, чтобы цензоры обращали на оные строжайшее внимание.

Помітка Л. В. Дубельта: Высочайше соизволил.

3 апреля 1856 г.

Генерал-лейтенант Дубельт

На арк. 419 помітка канцелярії III відділення: прилагаемый доклад был представлен его величеству.

Ч. V. арк. 420 – 423. Оригінал.

Примітки

426. «Русская беседа» – перший періодичний журнал слов’янофілів. Видавався у Москві в 1856 – 1860 pp. по 4 книги, з 1859 р. по 6 книг на рік за редакцією О І. Кошелева, Т. І. Філіпова, П. I. Бартенева та ін. Журнал відстоював необхідність збереження самодержавства, скликання дорадчого Земського собору та проведення деяких реформ (свобода друку, скасування смертної кари та ін.).

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 2, с. 184 – 186.