2

Тарас Шевченко

В продолжение моего странствования вне моей милой родины я воображал ее такою, какою видел в детстве: прекрасною, грандиозною, а о нравах ее молчаливых обитателей я составил уже свои понятия, гармонируя их, разумеется, с пейзажем. Да мне и в голову не приходило, чтобы это могло быть о иначе. А выходит, что иначе.

После двадцатилетних испытаний я немного оперился и, разумеется, полетел прямо на [родину?] в родимое гнездо. Вскоре передо мною засверкали давно знакомые мне беленькие хатки. Они как будто улыбались мне из темной зелени.

Может ли быть место в этих милых приютах нищете и ее гру[бым?] гнусным спутникам? Нет! А иначе человек был бы не человек, а простое животное. С этим сладким убеждением я проехал почти всю Черниговскую губернию, нигде не останавливаясь. С города Козельца мне нужно было взять в сторону от почтовой дороги и уви[деть] – взглянуть поближе на мой эдем и даже выслушать сию печальную и правдивую повесть.

Город Козелец не отличается своею физиономиею от прочих своих собратий, поветовых малороссийских городов. В истории нашей он тоже не играет особенной роли, как, например, заднипрянские его товарищи, разве только что в 16… году здесь была собрана знаменитая Черная рада. Словом, городок ничем не примечательный; но проезжий, если он только не спит во время перемены лошадей или не закусывает у пана Тихоновича, то непременно полюбуется величественным храмом прекрасной грациозной архитектуры растреллевской, воздвигнутым Наталией Розумихою, родоначальницею дома графов Разумовских.

В шести верстах от г. Козельца, в селе Лемешах, в бедной хатке, на сволоке, или балке, читаешь: «Сей дом соорудила раба Божия Наталия Розумиха, 1710 року Божого». А в г. Козельце, в величественном храме читаешь в олтаре на на мраморной доске: «Сей храм соорудила графиня Наталия Разумовская в 1742 году». Странные два памятника. памятника одной и той же строительницы!

В Козельце нанял я пару немудрых лошадок вместе с рыжим жидком и поехал себе проселком, куда мне нужно было. Это было уже в сентябре месяце. С утра был день только серенький, а к вечеру стал и мокренький; время шло к ночи, нужно было где-нибудь приютить себя на ночь, а по дороге не только корчмы – и мизерного шинку не видно.

Не доезжая Трубежа, или, по-местному, Трубайла, нам показалося на косогоре село. Подъезжаем ближе – и действительно – село, только погорелое, и ничего живого на ули[це] черной улице не видно. А за греблею, по ту сторону небольшого пруда Трубежа мы увидели между вербами и едва начинающими желтеть садами белые хаты. Проехали мы по плотине мимо двух шумящих мельниц и очутилися в большом козачьем селе. Чистые большие хаты и неразрушенные тыны свидетельствовали о благосостоянии обитателей, но первая к царыне хата своею миловидностью мне особенно приглянулась, так что я решился просить себе в ней приюта на ночь. Дождик моросил таки порядочно, а хозяин приветно улыбающейся хаты стоит как ни в чем не бывало, стоит себе, облокотяся на тын, в новом нагольном тулупе, курит коротенькую трубку и, улыбаяся, смотрит, как его любимцы, круторогие половые волы, наслаждаются в огороде капустою. Увидевши в окно такое святотатство, из хаты выбежала хозяйка и сквозь слезы закричала:

– Чего же ты стоишь, недолюде старый, и смотришь, как добро нивечить скотына! Чому ты ее не заженеш в загороду?

– Я ее тридцать лет загонял, пускай теперь другие загоняют, – ответил хозяин совершенно равнодушно и продолжал курить трубку.

– А! Боже мий з тобою! – снова закричала хозяйка. – Да ты хоть бы кожух скинул, видишь, дождь идет!

– Так что ж! Пускай себе идет с Богом!

– Как что ж! Кожух изнивечиш!

– Так что ж, пускай себе изнивечу, у меня другой есть.

– Хоть кол на голове теши, а он все свое правыть, – сказала хозяйка и побежала выгонять с огорода скотину. Хозяин посмотрел ей вслед и самодовольно улыбнулся.

Мне очень понравилась его совершенно хохлацкая выходка, и я велел, высунувшись с брички, приветствовал хозяина с добрым вечером, на что он отвечал:

– Добрывечир и вам, люды добри! А чи далеко Бог провадыть? – прибавил он, надевая шапку.

– Та недалеко, а все-таки сегодня не доидемо, – сказал я, вылезая из брички, и прибавил прибавил с расстановкою: – А чи не можна б у вас, дядюшко, пидночовать?

– Чому не можна? Можна, Боже благословы! Хата чимала, а мы добрым людям ради. – И, говоря, он отворил ворота, и бричка всунулась во двор.

– Просымо покорно до господы! – сказал мне хозяин, когда я вошел на двор, и заметно было, что он старался выговаривать слова на русский лад. Я вошел в хату; в хате было почти темно, но все-таки можно было ра[зглядеть?] видеть, что хата была просторная и чистая.

– Просымо покорно, садовитесь, – говорил хозяин, показывая на лаву. – А я тым часом скажу своий старий, щоб що-небудь нам засвитыла, – прибавил он, уходя из хаты.

Через минуту вошла в хату старушка со свечой и, поставив ее на столе, тихо отошла к двери и, сложа руки на груди, молча остановилась. Она была в чистом чепце и в таком же немецком платье. Меня это удивило. «Каким родом, – подумал я, – очутилось подобное явление в мужицкой хате?»

Вскоре за старушкой вошел и хозяин в хату, неся на руках плачущее дитя. Дитя, увидя старушку, зажало губки и, улыбаясь, протянуло к ней свои крошечные ручонки.

– Возьмы его, Микитовна, до себе, – говорил хозяин, передавая дитя старушке. – Бач, воно мужика боиться, сказано – панська дытына, – прибавил он, гладя его по головке своей костлявой и широкой рукою. У меня в кармане были леденцы; нужно заметить, что я этот продукт постоянно имел в кармане во время моих поездок по Малороссии. Не[льзя] Заметьте, что ничем нельзя так скоро задобрить моего угрюмого земляка, как приласкать его дитя, и я часто не без пользы употреблял эту тактику. Я подал леденец дитяти; оно сначала посмотрело на меня своими необыкновенно большими глазами, потом молча взяло леденец и, улыбаясь, воткнуло в свои розовые губки.

Тут я мог поближе взглянуть на дитя и на старушку. Старушка показалась мне живой картиной Жерар Доу, а дитя – это был херувим Рафаэля. Меня поразила эта чистая, тонкая красота дитяти; мои глаза остановились на этом прекрасном создании. Старушка отнесла дитя в сторону и перекрестила, вероятно, от дурного глазу, а хозяин, подойдя ко мне, сказал:

– А что, не правда ли, что панская дытына?

– Прекрасное дитя, – ответил я и подал дитяти еще один леденец. Хозяин заметно был доволен моими гостинцами и, подходя к старушке, сказал:

– Дай лышень мени его, Микитовна, а ты пиды та скажи моий старий, чи не найде вона там чого-небудь нам поподвечиркувать, та, може, колы не лыха буде, то й тее… по чарочци… догадуєтесь, Микитовна? Мы, добродию, люды прости, – сказал он, обращаясь ко мне. – У нас нема ничого такого солодкого, ни того чаю, ниже того сахару, а по-простому так просто, по-простому.

Старушка вышла из хаты, а он, с ребенком на руках подходя ко мне, сказал:

– Отепер подивитесь на его, добродию, правда, що хороше? Сказано – княжа.

– Да как же очутилося у вас княжеское дитя? Расскажите мне, ради Бога! – спросил я с удивлением.

– Нехай вам, добродию, Микитовна розкаже, бо тут, не вам кажучи, була настоящая комедия. Вы бачилы отам, за Трубайлом, погориле село?

– Видел, – ответил я.

– Так добре, що видели. Вот то самое село було колысь оцёго дытяты матери, та и выгорило. А вона, его маты… Та я не розкажу вам, як воно там выгорило: мене тойди дома не було, то я и не бачив его. Нехай Микитовна сама розкаже; вона бачила, то вона и знає, як воно диялось.

Между тем старушка вошла в хату и чистой белой скатертью поверх килыма накрыла стол, достала с полыци гра[фин] восьмиугольный расписанный графин с водкою и рюмку и поставила на стол; потом принесла на деревянной тарелке, тоже разрисованной, кусками нарезанного чабака и паляницю. И все это было сделано ею тихо, чинно, так что, глядя на ее, можно было наверное сказать, что она выросла и состарилась не в мужицкой хате. Потом взяла на руки ребенка и отошла в сторону, а хозяин сказал ей:

– Микитовна, когда положишь спать дытыну, то зайды до нас, нам треба буде сп[ытать] розпытать у тебе дещо. Та скажите там моий старий, нехай нам вечерю готує, та не галушки або кулиш, – бачите, у нас чужи люды!

Старушка вышла из хаты, а он вслед ей прибавил:

– Зайдить же до нас, Микитовна, як упораетесь.

– Хорошо, зайду, – отвечала она из сеней.

Выпивши по одной, а потом и по другой, хозяин мой стал словоохотнее. Он разговорился до того, что, сам не замечая, рассказал мне всю свою биографию. Рассказал мне, между прочим, как он, будучи м[олодым?] парубком еще, был в погоньцях под французом и воротился с Неметчины голый голым, с одним батогом в руках, и как потом пошел в наймы до попа, и как после трудом и разумом разбогател и сделался из бездомного сироты-наймита первым хозяином в селе. Словом, через час времени я, не допытываясь, узнал всю его самую сокровенную историю.

Но что мне особенно в нем понравилось – что он, рассказывая свою обыкновенную историю, касался как бы мимоходом своих богатырских подвигов, и не подозревая в них ничего необыкновенного.

А между тем старушка принесла нам вечерю и сама повечеряла с нами. Помолившись Богу после вечери, хозяин, обратяся к старушке, сказал:

– Тепер, Микитовна, розкажить нам про свою княгиню, як воно там у вас диялося. А с самого начала, – прибавил он, – наце[дить] наточить нам с кухоль слывянки – воно, знаете, веселите буде слухать.

Через минут пять старушка возвратилася в хату с порядочным стеклянным глечиком в руках. Поставивши глечик на стол, сама она села на скамейку и, помолчав немного, проговорила, вздохнувши:

– Про ее бесталанье, Степановичу, про ее тяжкую, горькую долю я готова каждую годину каждый день, каждую годину рассказывать всему свету, чтобы весь свет знал про ее горькие кровавые слезы и казнился ее кровавыми слезами, – и она го[рько] тихо заплакала.

Примітки

В продолжение моего странствования вне моей милой родины… – Шевченко не був в Україні чотирнадцять років – з 1829 по 1843 р.

…я проехал почти всю Черниговскую губернию, нигде не останавливаясь. С города Козельца мне нужно было взять в сторону от почтовой дороги… – У 1843 р. їдучи з Петербурга в Україну Білоруським трактом, Шевченко повернув з нього в Чернігові (тобто не доїхавши до Козельця) і через Ніжин прибув у Качанівку – маєток Г. С. Тарновського (1788 – 1853) (Жур П. Літо перше. – С. 22–26). Козелець – повітове місто Чернігівської губернії (тепер селище міського типу, районний центр Чернігівської області). Шевченко був у Козельці кілька разів проїздом. У 1846 р. він, очевидно, відвідав Козелець за завданням Київської археографічної комісії.

Эдем – за Біблією, місце блаженного існування Адама й Єви; тут в іронічно-переносному значенні: благодатний край.

…здесь была собрана знаменитая Черная рада. – Чорна рада – загальна козацька рада, скликана для обрання гетьмана Лівобережної України 17–18 (27–28) червня 1663 р. в місті Ніжині (а не в Козельці).

Тут є нюанс. В рукописі повісті дата не дописана, стоїть лише «16…» (Шевченко Т. Повне зібрання творів в 10 тт. – К.: 1949 р., т. 3, с. 446). В канонічному тексті повісті (там же, с. 172) зроблена кон’єктура: 16[63], яка прийнята і в найновішому виданні 2003 р. Кон’єктура ґрунтується на назві ради «Чорна», яка звичайно прикладається до Ніжинської ради 1663 р. Коментатори видання 1949 р. були настільки в цьому певні, що вважали: «не виправлено місце зборів Чорної ради, маємо Козелець замість Ніжин» (там же, с. 446).

Мене це не переконує. Шевченко писав про історичну славу Козельця, а не Ніжина. Скоріше за все, він мав на увазі Козелецьку раду 1662 р., але, не маючи на засланні ніяких книжок з історії й пишучи з пам’яті, помилково приклав до неї назву Чорної. З тієї ж причини він і дату не дописав. Тому я цю кон’єктура не вводжу.

…полюбуется величественным храмом грациозной архитектуры растреллевской… – Йдеться про собор Різдва Богородиці, побудований у Козельці в 1752–1764 рр. за проектом архітекторів Андрія Васильовича Квасова (рр. народ. і см. невід.) та Івана Григоровича Григоровича-Барського (1713–1785) у стилі бароко растреллівської школи, інтерпретованому в характерних для України формах (Памятники градостроительства и архитектуры Украинской ССР. – Киев, 1986. – Т. 4. – С. 302–303).

Растреллі Варфоломій Варфоломійович (Бартоломео-Франческо; 1700–1771) – російський архітектор, у 1730–1763 рр. був придворним архітектором. Творчість Растреллі відзначається прагненням до просторового розмаху архітектурних ансамблів, чіткості планів, пластичною виразністю фасадів та інтер’єрів, багатством скульптурного оздоблення. За проектами Растреллі у Києві збудовано Андріївську церкву (1749–1753) та Маріїнський палац (1750–1755).

…воздвигнутым Наталией Розумихою, родоначальницею дома графов Разумовских. – Розумовські – український рід XVIII – першої половини XIX ст., дістали графський титул 1744 р. Розумиха – Розумовська Наталія Дем’янівна (? – 1762) – дружина городового козака з села Лемеші Козелецького повіту Чернігівської губернії Григорія Яковича Розума (? – 1730), мати російського державного діяча, фельдмаршала, фаворита, а з 1742 р. чоловіка імператриці Єлизавети Петрівни Олексія Григоровича Розумовського (1709–1771) та останнього гетьмана Лівобережної України генерал-фельдмаршала Кирила Григоровича Розумовського (1728–1803).

В шести верстах от г. Козельца, в селе Лемешах, в бедной хатке – Батьківщина Розумовських село Лемеші (тепер Козелецького району Чернігівської області) розташоване за 8 км від Козельця. Шевченко побував у Лемешах, очевидно, 1846 р., коли за завданням Київської археографічної комісії їздив описувати історичні й архітектурні пам’ятки Чернігівщини. Вірогідність Шевченкової згадки про хату Розумовських у Лемешах підтверджується іншими джерелами:

«Наружным видом не отличалась она (хата Розумовських. – Ред.) ничем от прочих ее окружающих хат, а по величине и чистой обделке окон и дверей можно было ее принять за хату довольно зажиточного крестьянина. Величиной была она – аршин 8 1/2 или 9 в длину и столько же в ширину. […] Вышины хата была 3 3/4 аршина. Во всем этом в ней ничего не было необыкновенного, потому, во-первых, что она когда-то принадлежала бедному семейству, а отчасти и потому, что ее впоследствии возобновляли; но на стеле (потолке) во всю ее длину был драгоценный сволок с следующею резною надписью под титлами славянскими буквами: Благословением Бога Отца, поспешением Сына (затем обыкновенное изображение креста, а далее), содействием Святого Духа создася дом сей рабою Божией Наталии Розумихи. (Внизу) Року 1711 майя 5 дня. Передавая со всею верностию эту надпись, мы должны заметить, что слова «Наталии Розумихи» приписаны были как бы другим почерком, и притом по грамматическому смыслу они не вязались с остальною фразою; но когда были прибавлены эти слова – неизвестно, и старожилы помнят эту надпись, как и всю хату, всегда в том же виде, в каком застал ее всесокрушающий огонь (хата Розумовських згоріла 16 червня 1854 р. – Ред.)» (Старая хата Разумовских в Лемешах // Москвитянин. – 1855. – № 6. – С. 187–188).

Трубіж – річка в Україні, у межах Чернігівської і Київської областей, ліва притока Дніпра, початок бере в Козелецькому районі.

половые – в російській мові це множина прикметника половой (від іменника пол в усіх його значеннях). Слова половий на означення масті тварини російська мова не знає. Треба було сказати светло-рыжие волы, а то москалі бо-зна що подумають.

Старушка показалась мне живой картиной Жерар Доу… – Дау (Доу) Герард (1613–1675) – голландський живописець. Його картини, а серед них і портрет старої жінки, що зберігаються в Ермітажі, були, очевидно, відомі Шевченку.

…а дитя – это был херувим Рафаэля. – Рафаель Санті (1483– 1520) – італійський живописець й архітектор доби Високого Відродження.

Чабак – лящ.

розпытать – в російській мові це слово означає подвергать пыткам. Треба було сказати расспросить.

…был в погоньцях под французом… – тобто був візником-погоничем під час Вітчизняної війни 1812 р. Український народ брав активну участь у розгромі французької армії. Зокрема, на Чернігівщині, де відбувається дія повісті, було сформовано вісім піхотних полків ополчення та шість регулярних кінних козацьких полків. Загалом в українських губерніях протягом літа 1812 р. в ополчення і в козацькі загони добровільно записалося близько сімдесяти тисяч чоловік, які утримувалися, головним чином, на кошти місцевого населення, яке з власної ініціативи поставляло армії також коней, волів, вози і фураж [див.: Буцик А. К., Стрельський В. І. Великий патріотичний подвиг: Участь українського народу в Вітчизняній війні 1812 р. – К., 1962. – С. 20–40].

…воротился с Неметчины… – Українські полки відіграли значну роль у здійсненні контрнаступу російської армії. Деякі з них брали участь у переслідуванні ворога за межами Російської імперії. Зокрема, третій козацький Чернігівський полк був у Франкфурті-на-Майні, а згодом – у Франції, четвертий козацький Чернігівський полк – у Гамбурзі (Там само. – С. 40).

наточить – це слово в російській мові означає нагострити, зробити гострим (ніж, сокиру…). Фраза не має сенсу, якщо читати її по-російськи. Треба було сказати нацедите (як було в первісному варіанті) або налейте.